Я, все же, после долгих уговоров, и моего приличного вида, настоял именно на таком варианте, мы прошлись с километр до обычных пятиэтажек, где мне и была продемонстрирована квартира, с железной дверью и, правда, относительно неплохо обставленная, по меркам позднего социализма, со стенкой и нормальными кухней и ванной.

— Я беру ее, пока на неделю, там посмотрим, — объявил я свое решение и выложил семьдесят рублей за семь дней.

Цена, конечно, достаточно высокая, только мне все равно, сколько стоит, главное, чтобы безопасность какая-то была и вещи можно оставить, чему залогом, относительным, конечно, будет железная дверь и высокий этаж. Хорошо, что квартира на обе стороны расположена, можно будет сквозняк устраивать постоянно. Сейчас температура в Туапсе почти невыносимая днем, по рассказам, я даже пожалел, что не остался в более комфортных по климату местах, той же Абхазии, но там реально уже подгорало подо мной.

Пришло время выехать из Грузинской СССР на территории РСФСР, чтобы коррумпированные органы не начали мой розыск по территории республики.

Однако, человек предполагает, а судьба располагает.

На территории Туапсе и окрестностей после моего приезда началось еще более серьезное повышение температуры, утром я рискнул выйти на пляж, перекусив остатками колбасы и нагрев на газовой плите себе чайку. Только я стал осваиваться на пляже, таком галечном пляже, присматриваться к женщинам, как понял, что еще полчаса и я потеряю сознание от невыносимого жара. Потеряю сознание от солнечного удара и куда тогда денется мой рюкзак с палантиром, артефактами и полусотней тысяч рублей, спрятанных в его внутренностях?

Я пока спасался оставшимися бутылками чешского плзеньского, охлажденными в холодильнике и уже поймал несколько заинтересованных взглядов со стороны плотно лежавшего вокруг меня прекрасного пола. Но, мне уже стало не до амурных приключений.

Если воздух так нагревается к десяти часам утра, что же будет к двенадцати или, боже упаси, к двум часам пополудни.

Соседи активно обсуждают грядущие две недели такой жары, по моему мнению — пекла и оптимизм у меня очень поугас, насчет остаться здесь побольше и завести отношения, которые можно будет оформить в официальные.

Когда я перекусил куриным супом в еще не так раскаленной столовой и вернулся в квартиру, открыл там все окна настежь и понял, что даже сквозняк не спасает, настолько горячий воздух пошел с теневой стороны дома.

Да, такой треш и почти ни одного кондиционера во всем городе, кроме, может, стоящего в кабинете первого секретаря горкома или, еще и в кабинете второго такое чудо поставлено, допускаю.

В общем, к четырем часам вечера, когда солнце повисло над домом и от раскаленного воздуха стало негде спрятаться и мне помогала только намоченная в ванне в теплой воде простыня, в которую я заворачиваюсь постоянно, я созрел до серьезной переоценки ценностей.

Просидеть здесь, на этом раскаленном побережье я не готов даже одну ночь и скоро уезжаю обратно в Туапсе, чтобы там сесть на любой проходящий поезд в сторону Ленинграда, где должно быть хоть немного прохладнее.

Наплевать на все мои прежние планы, по более полной легализации в Советском Союзе!

Доехать до Ленинграда мне очень даже хватит и моих документов, там я найду своих молодых родителей, посмотрю на них и начну добираться до капсулы на берегу реки Вуоксы. Разбираться с регистрацией брака, новой пропиской, получением еще одного паспорта, потом оформление развода и выписка с жилплощади новой и сразу бывшей супруги, такие хлопоты займут с полтора месяца, в лучшем случае. Теперь мне стало ясно, что мне хватит и трех месяцев перерыва между переходами в капсулах, чтобы не рисковать своей памятью и сознанием, во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Если не получится сразу воспользоваться капсулой из-за недостатка энергии, то, пока устрою там лагерь и дождусь хорошей грозы, чтобы вернуться через капсулу в свое время, на этом завяжу со своими приключениями и постоянным, уже серьезно поднадоевшим, вживанием в окружающую действительность.

Я ведь могу, на самом деле, уже не вживаться, а вполне серьезно — прогибать действительность под себя.

Правда, в СССР с этим не так просто, все же государственная машина огромная и нацеленная на все отклонения от обычной действительности. Так ведь и я не собираюсь больше тут оставаться, спасать Советский Союз в мои планы не входит.

Тем более, по слухам, сама партийная элита, после 1968 года, решила переформатировать страну под себя, став первыми среди остальных граждан и самыми главными богатеями в новом заманчивом капиталистическом мире. И, пришедший к власти через семнадцать лет Горбачев, просто оказался тем самым лидером, который отражал глубинные чаяния молодых и не очень партократов.

Если уж элита решила слить страну ради своих корыстных интересов, то, с этим почти ничего не поделать, если не найдется нового Сталина на них.

Согласно известной мне истории, Андропов не успел стать таким вождем, впрочем, скорее всего, и не смог бы.

Поэтому, к семи часам вечера, когда невыносимый зной немного спал, я нашел на той же привокзальной площади свою риэлтершу и забрал у нее половину денег, в обмен на ключи от квартиры.

Поймал то же самое такси и уехал в Туапсе, по дороге немного отойдя от высоких температур в курортном городке. Я смог сесть на поезд, идущий в столицу нашей родины, причем строго требовал от проводников, чтобы мне попалась только верхняя полка, слева в купе, по ходу движения состава, чтобы набегающий горячий воздух хоть немного освежал меня лично.

Глава 25 ЧЕРЕЗ МОСКВУ В ЛЕНИНГРАД

Столица нашей необъятной Родины встретила меня на второй день пути, с утра — серьезной жарой, правда, на добрый десяток градусов не дотягивающей до пекла Туапсе. Это прекрасное чувство, так быстро уехать подальше от такого ужаса.

Перейдя через площадь на Ленинградский вокзал, я отстоял небольшую очередь в кассу и купил себе билет в СВ на ночной поезд, рассчитывая погулять по столице весь день и съездить на Воробьевы горы. Посетил ВДНХ, погулял там, посмотрел павильоны и их содержимое, гордясь и умиляясь, знаменитую чебуречную, где долго сидел, поедая чебуреки и давая отдых ногам, после трехчасовой прогулки, подливая себе все еще тот самый грузинский коньяк, которого у меня осталось пара бутылок.

Вот пиво, к сожалению, кончилось еще в новороссийском поезде.

Зато как почетно оказалось сидеть в вагоне-ресторане, поставив пару бутылок плзеньского рядом, даже, одна симпатичная женщина, представившись москвичкой Людмилой, лет тридцати, не устояла перед соблазном и познакомилась со мной. Она назвалась работницей паспортного стола, по ее словам, и оказалась весьма словоохотливой особой, но, раздавшийся звук умения различать ложь в голове, сразу же показал, что она все врет. Звук я отключил через десять минут общения, она врала просто постоянно, но зато, весело и непринужденно, и мы проболтали полночи в ресторане, куда я принес бутылочку хорошего коньяка.

Ничего, не скажешь, очень вовремя и со смыслом я обчистил холодильник на нашей базе в Кутаиси, пусть и остались только сырокопченая колбаса и коньяк. Зато сколько воспоминаний и будущих свершений грезилось под симпатичные рюмочки с маслянистым и пахучим напитком, когда напротив сидит симпатичная женщина и так весело рассказывает истории из студенческой жизни. Я больше помалкиваю, мне то не о чем особенно рассказать, не жил я взрослой жизнью в эти суровые годы позднего социализма, всего то мне сейчас должно быть один годик. Боюсь реально попасть впросак, поэтому только слушаю веселые байки собеседницы до полуночи и даже дальше, исправно ей поддакивая.

Зато потом проспал на своей полке в купе до обеда, прижимая спиной рюкзак к стенке. В обед мы снова встретились в вагоне-ресторане, хорошо пообедали, за мой, естественно, счет и под вечер подруга поделилась, наконец, своим телефоном, причем соврала именно в одной цифре, надиктовывая мне его, как показало умение.